Явление VIIIХлестаков один. |
Sceno VIIIĤlestakov sola. |
| Хлестаков. Здесь много чиновников. Мне кажется, однако ж, что они меня принимаю за государственного человека. Верно, я вчера им подпустил пыли. Экое дурачье! Напишу–ку я обо всем в Петербург к Тряпичкину: он пописывает статейки — пусть–ка он их общелкает хорошенько. Эй, Осип, подай мне бумагу и чернила! Осип выглянул из дверей, произнесши: «Сейчас». А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, — берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы.Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! За тысячу перевалило… Ну–ка, теперь, капитан, ну–ка, попадись–ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого! |
Ĥlestakov. Tie ĉi estas multe da oficistoj. ŝajnas al mi tamen, ke ili min prenas por regna homo. Kredeble mi hieraŭ ekŝutis al ili iom da polvo en la okulojn. Kia malsaĝularo! Mi ekskribos pri ĉio al Trjapiĉkin en Peterburgo: li skribadas artikoletojn, — nu, li ilin bone prifrapu per la plumo. He, Osip, donu al mi paperon kaj inkon! Osip enrigardas tra la pordo kaj diras: «Tuj». Kaj certe, se iu trafos sur la denton de Trjapiĉkin, — tiam gardu vin: pro sprita vorto li eĉ propran patron ne indulgus, kaj monon li ankaŭ amas. Cetere, ĉi tiuj oficistoj estas bonaj homoj; ĝi estas de ilia flanko bona trajto, ke ili donis al mi prunte.Mi intence trarigardos, kiom da mono mi havas. Jen de la juĝisto tricent; jen de la poŝtestro tricent, sescent, sepcent, okcent... — kia malpura banknoto! — okcent, naŭcent... Oho! transpaŝas milon... Nu, venu nun, kapitano, mi volus vin trafi nun! ni rigardu, kiu kiun batos! |